Очень холодно. И нет рядом теплого пушистого бока мамы, сопящих и сладко причмокивающих  во сне моих братиков и сестрички. 

Еще вчера мы все были вместе. Я так и не понял, что же произошло. Все было как обычно. Мама ненадолго оставила нас одних,  она всегда так делала, ей  было необходимо время от времени отлучаться в тот, незнакомый для нас мир.

Мой старший братишка баловался, наскакивал на меня, задирал сестренку, а она самая маленькая из всех нас,  слабенькая  и всегда падает от его наскоков, и плачет при этом.. так жалобно... А мне за нее обидно, - кроха  ведь совсем. Я  всегда перед старшим за сестричку заступаюсь. И вот  мы играли, боролись, дурачились,  никуда не убегали,- мама строго-настрого запретила нам далеко от нашего потайного места отходить.

ТОТ звук я услышал первым, насторожился, замер. Я почувствовал  запах. Отвратительный, мерзкий запах. От этого запаха мне стало не по себе. И  я  услышал голос мамы. Она всегда с нами на расстоянии связывается, предупреждает о своем прибытии.  И сейчас  она находилась где-то рядом, совсем близко от нас, но была  чем-то жутко напугана. И умоляла нас сидеть тихо и не высовываться.   Старший братишка не послушал. Или не понял. Он так обрадовался, услышав маму, что кинулся ей навстречу. Огромная тень накрыла его. Братишка  пискнул, и в тот же  момент,  откуда не возьмись, выскочила наша мама и бросилась ему на помощь. Я слышал, как она сначала грозно шипела,  а потом закричала  - тонко и отчаянно. Все бросились наутек. Я один остался, только забился в щель, очень глубоко, между полом и доской. Я ничего не  видел из своего укрытия. Слышал только,  как плакали и тут же затихали мои братья. Последней перестала плакать сестричка. Я молчал. Я боялся выдать себя. Мне было очень страшно. Сердце бешено колотилось, очень хотелось выскочить и бежать как можно дальше отсюда, бежать сломя голову, но я не двигался, и только все сильнее  вжимался в пол. Я не знал, сколько времени прошло. Только вдруг стало очень тихо. От этой тишины мне стало совсем страшно. Я  один. Один во всем мире, один на всем свете. Мне очень холодно. И голод  разрывает мои внутренности.  Но хуже холода и голода, - это огромная боль. Я отчего-то знаю, что никогда уже не увижу ни братишку-задиру, ни сестренку-неженку и никогда уже не увижу маму.

Сегодня я ее слышал, - она ласково сказала мне, что там, где она сейчас находится, ей очень хорошо, тепло и спокойно. Но мне туда рано… Мне предназначено что-то другое… Что? Она не ответила. Лишь обняла теплым ветерком и прошептала «Скоро, совсем скоро, ты сам все узнаешь…».

Шум. Какой-то шум. Он приближается ко мне. Он очень сильный, этот шум. Тот, от кого он исходит, вовсе не собирается скрывать свое присутствие. Может поэтому мне совсем  не страшно. Доска надо мной отодвигается, и я слышу чей-то удивленный возглас. Меня поднимают, закутывают во что-то мягкое и прижимают к чему-то большому и теплому. Я  слышу удары чужого сердца. И в тот самый миг, я  отчетливо  вдруг понимаю, что отныне мое маленькое сердечко всегда будет биться ради ударов вот этого, большого и теплого сердца. Наверное, это именно то, что хотела сказать мне мама. Теперь у меня все будет хорошо.

Три месяца спустя.

Дрыхнет. Мне скучно, а он дрыхнет. А-а-а-а-а! Он забыл на столе пульт от телевизора! Всегда от меня  прячет, а тут забыл. Оп-па! Легкое, я бы даже сказал, - изящное движение лапы, и  пульт  летит вниз. Обожаю этот момент, когда от пульта отскакивает крышечка, а оттуда вываливаются и с веселым грохотом скачут по полу две цилиндрические, блестящие батарейки.

Телевизор я не люблю. Он когда его включает, ну совсем про меня забывает. Сейчас  батарейку под кровать …..

Поглубже, поглубже ее, легонечко еще подтолкнуть напоследок ноготочком и  все, - готово! Теперь какое-то время будем без телевизора. У него  запасных батареек нет. А под кроватью искать – ни за что не догадается. Он у меня вообще не очень догадливый. И спит по ночам. Ну как он может  спать в такое замечательное время? Эххх…

Пойду, посмотрю, может на кухонном столе есть чего  интересного. Да знаю, знаю, - нельзя мне на стол запрыгивать, да  я и не запрыгиваю. Почти… Вот днем - никогда не запрыгиваю. А ночью мне скучно.  Тут, на столе,  столько всего интересного! Он никогда после ужина посуду не моет, все здесь оставляет.  Тарелочки, вилочки… А вилочкой можно водить по тарелочке… Звук восхитительный  получается. А теперь  в обратную сторону…

Услышал, ругается. Бегу к нему. Он такой теплый, сонный, бодну его головой,  – у него такая мягкая  ладонь. Он уже не ругается, ворчит немного и чешет меня за ушком, чешет, … но вот рука слабеет, падает вниз и он снова проваливается в сон. Ладно, пусть спит себе. Я тогда вот тут тоже, возле бочка…тепло…

Прошел  год.

Он упаковывает вещи. Он смотрит на меня виновато и при этом говорит, говорит...

Да знаю я, что он говорит. Что ненадолго, два-три дня всего. Так надо. Это работа у него такая. Каждый месяц он куда-то уезжает. Соседка меня покормит, присмотрит за мной. Она этажом ниже от нас живет. Не люблю я эту соседку. Видели  бы вы, КАК она на него смотрит! А он у меня …ну совсем ничего не понимает. И не воспринимает ее совсем. А я хорошо ее чувствую.   Она его забрать от меня хочет. А он мой. И только мой. Не надо нам никого больше.

Он смеется надо мной, он почему-то это ревностью называет. Так и сказал мне, - ну что ты ее ко мне ревнуешь, она же маленькая совсем… Никакая она не маленькая, я же вижу…

Я ее встречать никогда  не выхожу, когда она меня кормить приходит. Думает что? Раз она мне мисочку с едой ставит, так я должен сломя голову к ней нестись? Нет уж, дудки.   Я потом все съем, когда она уйдет. Она меня к себе подзывает, и так и этак уговаривает, лепечет что-то ласковое. Один раз было, -  она  покормить меня пришла, искала меня, звала, а потом на кровать присела и давай сама с собой разговаривать. Что она его очень-очень давно любит. И никто ей, кроме него не нужен.  Что это за слово такое - Любит?  Мне тоже, кроме него никто не нужен. Я первый у него появился! Она очень долго сидела вот так, - в одну точку уставилась, потом глаза ладонью вытерла, шмыгнула носом и ушла…

Я ее с тех пор еще больше опасаться стал.  Боюсь я один остаться. Этот страх во мне до сих пор живет.   Когда ты один, никого кругом и  никому  не нужен. Во сне я часто в тот день возвращался  и снова как-будто заново все переживал – темноту, голод и мамы нет рядом. И не будет уже никогда. Я кричать начинал тогда, во сне.  Он ко мне ночью поднимался, гладил, бормотал что-то, утешал. Я глаза открывал, его рядом видел и так спокойно мне становилось...

А вдруг я ему стану не нужен? К кому я ночью прижмусь, кому носом в волосы уткнусь? Кого я по утрам поднимать буду? И с работы встречать? Не могу я себя без него представить, не могу!

А так, конечно, гости к нему приходят и женщины среди них есть, веселятся, смеются, даже песни поют, когда выпьют, но… я от них ничего не чувствую…и у него это так.. мимолетно. Не цепляют они его. Да и они тоже… ничего к нему не чувствуют… Не то, что эта…

Очень тоскую я, когда он уезжает. Вот и философствовать даже  начинаю. Я  сильно-сильно его ждать буду. Он приедет, я подбегу,  к ноге его прижмусь, я ж ревную и, наверное, это, как его…люблю…

Еще через год.

Обожаю выходной! Сегодня он остался дома, стучит что-то там на своей клавиатуре. Да не удивляйтесь вы так, я отлично знаю, что такое клавиатура. Он сколько раз  говорил мне, - «не ложись на мою клавиатуру!», при этом пытаясь спихнуть меня с этого длинного и, кстати - весьма удобного предмета! Никогда  в его отсутствие даже близко не подойду и  уж тем более не наступлю  на эту самую…клавиатуру, больно надо!  А вот при нем, особенно, если он забывает про меня  больше чем на два часа, обязательно прыгну и завалюсь на эти кнопочки и  при этом постараюсь нажать на одну из них.. так…ненароком, случайно. Бывает, очень даже удачно получается. Один раз, после такого  нажатия,  у него такие глаза круглые стали, - он сначала на шепот перешел, потом ругаться начал, бегал чего-то, звонил кому-то, просил чего-то срочно выслать..  я в этом ровным счетом ничегошеньки не понимаю! Зато было не скучно.

А сейчас я ему мышку игрушечную  принес. Он перестал печатать, потрепал меня ласково по спинке, ну что, котяра?- спросил, - играть хочешь? Любимая игра у нас, - это прятки. Он прячется, я его ищу и наоборот. Я все места потайные, где он прячется, знаю. А он  меня всегда долго ищет, ходит,  во все щели заглядывает. Хотя, сдается мне,  это он специально так делает  - меня подурачить, а сам давно все мои лазейки изучил. Но ведь весело! Спрятался я за шкафом, а он меня ищет, все углы в комнате обошел, под кровать заглянул, - а под его кровать даже мышь не втиснется,- не то, что я! И нарочно мимо шкафа проходит. А я за ним следом выскочил, напугать его хотел, но не успел…

Он вдруг резко остановился, посерел весь и медленно-медленно в кресло стал опускаться. Я к нему  тотчас подбежал, в глаза взглянул - плохо ему, я вижу. На колени прыгнул, прижался,  к ударам сердца прислушался. Очень плохо.  Надо срочно что-то делать. Боднул головой. Мявкнул, перепрыгнул на кровать, мявкнул оттуда. Он понял, осторожно поднялся, лег. Я пристроился рядом, лапы и голову ему на грудь положил. Сейчас я помогу, все будет хорошо, полежи  только немного, совсем немного…

Он уснул.  Я  поднял голову, прислушался. Сердце стучало ровно. Но есть что-то… Что-то неправильное… Так быть не должно…Мне нужно время, совсем немного, - дня два – три,  и тогда я   вытяну из него это темное и страшное, что появилось у него в груди. Совсем вытяну.

Не послушал он  меня. Уж как я его на следующий день не просил, как под ногами не крутился, не остался он со мной, по делам умчался…

Полгода спустя.

Вечер. Как уютно и спокойно лежать на кровати, вытянувшись во всю длину. Тихо. Он за клавиатурой своей, опять что-то печатает. Звонят в дверь. И кого же это принесла, нелегкая? Соседка. Та самая, что меня кормить приходила. Он что, уезжает? Вроде не собирался. Уже последние полгода никуда не уезжал. И соседки я не видел. Что-то в ней изменилось. Она какая-то другая. Нет, вроде та же, но в то же время, и не та… Не спрашивайте, все-равно не поймете, - изменилась и все. И он тоже это увидел. Но вот как бы вам объяснить. До этого дня, он всегда через нее умудрялся смотреть, а тут вдруг как завеса с глаз у него упала, он посмотрел на нее и УВИДЕЛ!

Я понял,- случилось то, чего я больше всего боялся.  Он теперь ИНАЧЕ на нее смотрит. И уже забыл, что она маленькая. Она, оказывается,  за солью пришла. Никогда не приходила, а тут - соль у нее закончилась. А на улице поздно уже…

Они на кухню прошли. Он нервничает, соль найти не может, чаю ей выпить предложил. Она улыбнулась, согласилась. И вот, - они пьют чай, болтают. Я наблюдаю за ними, сидя в сторонке. Какая  колоссальная энергия! Я вижу, как вспыхивает между ними   НЕЧТО, как все пространство вокруг них накаляется, и взрывается на миллиарды крохотных энергетических искр.  Я растерялся. Растерялся и испугался. Я знал, что это должно было случиться. Когда-нибудь обязательно должно. Он меня сейчас совсем не замечает. Он  мне больше  не принадлежит. Он целиком и полностью растворился в этом энергетическом потоке. Вот это, наверное и есть то самое, что они Любить называют. Меня захлестнула жгучая ненависть. Я только на нее смотрел, глаз с нее не сводил. Все очень быстро произошло. Вот она рассмеялась, махнула рукой. И я прыгнул. Я вцепился  ей в руку, я расцарапал ее всю, до крови. Она закричала от неожиданности и боли. Он впервые меня оттолкнул. Он бросился к ней, потом к аптечке, он был напуган. Он запер меня в комнате. А потом они долго еще говорили о чем-то. Вернее она говорила, успокаивала, просила  не злиться и не переживать. Ничего страшного не случилось, говорила она, это все заживет, на ней вообще все очень быстро заживает. Кот – он хороший, говорила она про меня, так получилось у него, это не со зла, это характер. Да! У меня характер! Я ненавижу ее! Его душа принадлежит теперь ей, он уже не ТОТ, что был. Он больше уже не мой, не мой… Ненавижу ее.

Через неделю.

Он со мной не разговаривал. Просыпался утром, молча насыпал мне еды в миску и уходил. Приходил вечером  и проходил мимо. Я почти ничего  не ел. Перестал приходить к нему по ночам,  мне снова стали сниться кошмары. Вчера  во сне я  снова увидел своих братьев, сестренку и услышал тревожный голос мамы, предупреждающий меня о чем-то. И этот странный запах … я опять чувствовал тот самый тяжелый, отвратительный запах, запах опасности. Я, наверное,  кричал во сне. Он подошел ко мне, положил руку мне на голову, провел по спине. Мне бы потянуться к нему, прижаться,  как раньше, но я был еще очень и очень обижен. Я, конечно, прощу его, я не смогу на него долго злиться, он у меня один. Вот уже сегодня встречу как обычно, прижмусь к нему, промурчу ему свою песенку, он так  любит, когда я ему пою.

Я слышу – он открывает дверь. Что-то сегодня раньше обычного. Бегу к нему. Что-то не так. Ему плохо, я вижу – ЕМУ ПЛОХО! Вот он разделся и, неуверенно, тяжело, словно преодолевая невидимое сопротивление, прошел в комнату, сел, ссутулился. Я подбежал  к нему, заглянул в глаза. Мне стало страшно.  

Он медленно встал, подошел к окну, с усилием открыл форточку, покачнулся и  упал на пол, как подкошенный. Я прыгнул ему на грудь. Огромная чернота. Она давит его, душит.

Это я виноват! Я  целую неделю не слышал ударов его сердца!

Я топчусь ему по груди, пытаюсь прогнать черноту, но мне не справится, у меня не хватит сил, я не смогу!  

Что делать, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?

Мне  нужна помощь! Кто, кто же может помочь?

Она.

Между ним и ею теперь есть связь,  я должен найти способ соединить их.

Но как?

Как?

Я знаю как. Я оцарапал ей руку. Я вложил в этот удар всю свою ненависть. Люди не умеют так быстро освобождаться от негатива. Я должен попробовать,  должен ….

Она вздрогнула от резкой боли. Недоуменно взглянула на руку. Затянувшиеся уже было царапины, вдруг вздулись и покраснели. Очень странно. С чего бы? Она подумала о коте. Какой же он все-таки дурашка, приревновал ее к своему хозяину. К ее единственному и такому родному человеку. Ее мысли перенеслись к НЕМУ.

И в тот же миг,  сердце вдруг сжалось от невыносимой боли, ее как будто пронзило током. Кровь отлила от лица, кончики пальцев онемели, дурнота подкатила к горлу, ей стало трудно дышать. Не совсем понимая, что она делает, повинуясь внезапно нахлынувшей панике,  она схватила  телефон, набрала номер.

Звонок. Звонит телефон.

Это она.

У меня получилось!

Но как мне ответить, как?

Я же кот!

У меня  нет рук, нет пальцев!

Спокойно, я должен что-то придумать, телефон вот он, - рядом, это не сложнее чем клавиатура, кнопки  только совсем мелкие, надо просто постараться удачно нажать…

- Алло? Слава Богу, ты дома. У тебя все в порядке? Почему ты молчишь? Алло? Алло?, - через гнетущую тишину она явственно услышала истошный крик, -   там, по ту сторону трубки во все горло орал кот. Она выскочила из квартиры, бегом влетела по лестнице, нажала звонок. Никто не открывает. Что-то случилось! Что-то с НИМ! Боже, что делать? У нее же есть ключи от его квартиры, он оставлял ей, когда она кормила кота! Бегом вниз, вот они - ключи, опять вверх по лестнице, руки трясутся так, что она не может попасть ключом в замочную скважину. Вот, наконец, ключ повернулся, она дернула дверь и влетела в квартиру….

Через пять дней

- Привет, как ты? - она поправила подушку, распрямила невидимую складку на простыне, села на краешек кровати.

- Совсем уже хорошо. Даже не знаю, зачем меня  здесь держат, - он улыбнулся, взял ее руку в свою,- Как там поживает мой пушистый спаситель?

- Замечательно. Ты знаешь, он теперь всегда встречает меня возле двери и про тебя все расспрашивает.

–Так уж и расспрашивает?

- Да. Он как будто знает, что я прихожу от тебя, он это чувствует. Я ему  про тебя рассказываю, а он за мной ходит и слушает, слушает. Мне кажется, он все понимает.

- Он удивительный кот. Если бы не он…

- Да. А ведь он меня позвал. Я  не понимаю, КАК он это сделал. И знаешь…вот еще что странно… Врач, приехавший тогда  по вызову,  был очень удивлен. Я слышала, как  он говорил своим коллегам,  что это просто чудо, что они успели,  ты родился под счастливой звездой .  Он назвал тебя счастливчиком и сказал, что у тебя есть ангел-хранитель.   

- У меня теперь два ангела-хранителя….

Эпилог

Слышал я, слышал, как тот врач все удивлялся. Не мог, говорит, человек столько времени продержаться, не мог…

Человек не мог.

А у меня девять жизней.

Зачем мне столько? Мне вполне хватит и одной. Главное – с ним все в порядке  и мы снова будем вместе. Я, Он,   и… Она

                                                                                                                                                                                                            Людмила Дягилева, 2013г.